Мифы, догадки и страхи: Танатопрактик рассказала о своей работе и нюансах посмертного макияжа

Профессия танатопрактика – одна из самых закрытых и малоизвестных. Она окружена мифами, страхами и догадками. Корреспондент Zakon.kz поговорил с танатопрактиком Ириной Дахим. Ее работа заключается в том, что она делает посмертный макияж людям, ушедшим из жизни. Но не только.

Ирина Дахим стала профессиональным танатопрактиком два года назад, а в сфере ритуальных услуг она работает больше 6 лет. Ее деятельность помогает родственникам проститься с близкими достойно и с любовью. Это не просто работа с телом усопшего. По ее словам, она взаимодействует с памятью, и каждый ее штрих – это акт любви и уважения к жизни.

– Ирина, чем занимаются танатопрактики и почему Вы выбрали эту профессию?

– Танатопрактики занимаются посмертной подготовкой тел усопших к церемонии прощания. Работа танатопрактика начинается с разговора с родными. Очень важно понять, каким человек был при жизни: любил ли яркий макияж, носил ли очки, как причесывался. Затем я осматриваю тело, оцениваю его состояние. Моя работа – это омовение, бальзамирование, дезинфекция, дезодорация, посмертный макияж, реставрация, восстановление частей тела, восстановление лица человека при насильственной или трагической смерти.

Выбор профессии для меня – неслучайность. С раннего детства я мечтала стать врачом, хирургом, патологоанатомом. Тогда, будучи маленькой, я не понимала, что есть различия между патологоанатомом и другими медицинскими специальностями. Но моя мечта не сбылась – я стала преподавателем физической культуры, и я люблю эту профессию. Но все эти годы меня постоянно тянуло к миру мертвых. Шесть лет назад я пришла работать в ритуальную фирму – ритуальным агентом, организатором похоронных процессий.

Работая агентом, я все больше понимала, что хочу сама подготавливать тела усопших к церемонии прощания. И я начала этому учиться профессионально в 2023 году на базе Новосибирского крематория в России. Там есть обучающий центр для танатопрактиков. Прошла три курса: два групповых обучения и одно индивидуальное - финальное. Каждое групповое обучение длилось всего 4 дня. Это теория и сразу практика. А индивидуальное обучение длится столько, сколько ты можешь оплатить, и сколько есть времени у тебя и у преподавателя. Все подстраивается под него, потому что они очень занятые и востребованные – как у нас, так и за рубежом.

Обучение проходило только на настоящих телах усопших – манекены не дают нужного опыта. Есть, конечно, резиновые муляжи с разными травмами – на них учатся реставрировать повреждения, но настоящая практика обычно проводится только на телах.

В танатопрактике нужно обладать знаниями из множества сфер: ты должен быть и дизайнером, и скульптором, и медиком, и биологом, и визажистом, и косметологом. Каждое тело – индивидуальный случай. Нужно знать анатомию, физиологию, анамнез болезней, чтобы понять, как проводить бальзамирование, и насколько тело сохранится. В этой профессии очень много нюансов. Получив знания, умения и навыки, я выросла как профессионал. Эта работа стала не просто профессией, а важным занятием в моей жизни. Мне нравится в ней то, что я могу помогать людям уходить красиво.

– Недовольных еще не было. Но были моменты, когда кто-то делал замечания. Например, не понравился тон макияжа. Но чаще всего это происходит не потому, что моя работа плохая, а потому что у людей определенное психологическое состояние. Они в состоянии шока, отрицания, эмоционального напряжения, и не готовы видеть своего близкого мертвым. К тому же умерший человек уже не выглядит так, как при жизни. Тело меняется: происходит обезвоживание, расслабление мышечного каркаса. Если человек болел – болезнь тоже оставляет след. Смерть всегда отражается на лице. И не все готовы это принять.

– Существует ли конкуренция? Есть ли в Алматы и в Казахстане другие танатопрактики?

– Именно танатопрактиков – очень мало. В Алматы есть несколько коллег, которые работают уже лет по 20. Их немного, но работают хорошо. Но все равно мы отличаемся. Я, например, занимаюсь полной, комплексной подготовкой тела: от омовения, бальзамирования, дезинфекции, дезодорации до одевания, укладки в гроб, макияжа, маникюра – делаю все, что попросят родственники. Мои коллеги обычно делают только бальзамирование и макияж, некоторые – реставрацию лица. Но комплексно, как я, в городе больше никто не работает. Я даже ритуальные принадлежности могу сама доставить, занести, вынести. Я и грузчик, и танатопрактик, и ритуальный агент – все в одном лице. Знаю, что есть два специалиста в Караганде. По одному в Петропавловске, Кызылорде и Усть-Каменогорске, но последний после обучения не практикует.

– Бывали ли необычные пожелания от родственников?

– У моих коллег в России, например, просили сделать посмертную липосакцию. Человек при жизни хотел похудеть, но не успел – и родственники решили исполнить его желание после смерти. У нас запросы спокойнее: кому-то нанести крестик, кому-то, наоборот, снять. Кому-то сделать маникюр или накладные ресницы или, наоборот, убрать все. Кому-то просят укладку. Все по желанию.

Вспомнился случай, когда я только вернулась с первого обучения, выхожу с самолета - звонок: "Ира, у нас случилось горе". Умер родственник моих знакомых. У меня еще не было ни чемоданов, ни косметики. С аэропорта еду к ним, по дороге в аптеке покупаю нужное – перчатки, ножницы, вату и клей. Дома сама делаю омовение, одеваю, укладываю в гроб. У мужчины были очень густые торчащие брови. Я, не спросив у жены, решила их подстричь и уложить. И тут она говорит: "Он при жизни никому не давал трогать свои брови. Всегда ругался, если пытались подстричь". А я уже подстригла одну бровь! Пришлось извиниться – и перед ним, и перед ней – и вторую тоже подстричь. Это была моя первая ошибка, как специалиста. Я не спросила, не согласовала. Тогда не было макияжа и бальзамирования. Просто аккуратная укладка, и все.

– Кому сложнее делать макияж – мужчинам или женщинам?

– Мужской макияж сложнее – мужчины не красятся, поэтому нужно сделать все максимально естественно. Без румян и помады. Если есть борода и усы – их нельзя запачкать косметикой. Я никогда не действую по принципу "я художник, я так вижу". Всегда работаю с учетом пожеланий семьи.

– Отличается ли косметика для живых людей и умерших? Какими средствами Вы пользуетесь?

– Танатокосметика отличается от обычной, "гражданской". Мы работаем и с той, и с другой, в зависимости от конкретного случая. У меня нет одного универсального крема на все случаи жизни. У меня есть целый чемодан с разными средствами - тональными, претональными, корректирующими, для каждой ситуации свой подход. То, что подошло одному телу, может абсолютно не подойти другому. Все очень индивидуально. Основное отличие танатокосметики от обычной, что танатокосметика содержит формалин. Это нужно, чтобы дополнительно законсервировать ткани лица, придать им свежесть и сохранить от быстрого разложения. Кроме того, она намного плотнее, чтобы перекрыть все посмертные изменения. Цвет кожи у умерших часто меняется: может появляться зелень, синева, фиолетовые пятна, особенно если были травмы, ушибы, ссадины. Все это требует особого подхода.

Фото из личного архива героини

– Почему вообще важно делать бальзамирование тела?

– Прежде всего для безопасности окружающих. Уже через час после остановки всех жизненных процессов в теле начинаются процессы аутолиза – разрушения клеток, тканей, белков. В теле начинают развиваться различные микроорганизмы, потому что при жизни в человеке есть огромное количество бактерий, выполняющих свои функции, а после смерти эти процессы только усиливаются, и в теле начинается распад, появляются мертвые токсины, инфекции, которыми начинают дышать окружающие. Это небезопасно. Плюс запах, характерный для разложения. Также при отсутствии бальзамирования возможно истечение жидкостей из тела, особенно под давлением. Если не было вскрытия, все эти жидкости находят пути для выхода: через нос, рот, уши. Бальзамирование позволяет телу выглядеть эстетично. Это особенно важно, когда приходят прощаться близкие.

После бальзамирования человек выглядит как будто спит – лицо живое, кожа спокойная, нет визуальных изменений. Да, к сожалению, он умер, но выглядит достойно. Есть разные виды бальзамирования, и оно делается на разные сроки – на сутки, двое, до месяца, до полугода. Например, тело может ждать транспортировки в другую страну. Можно сохранить тело даже на долгий срок – вспомните Ленина, он лежит уже очень много лет. Все зависит от желания и возможностей семьи. Но люди не всегда соглашаются на бальзамирование. Кто-то хочет похоронить быстро – сегодня умер, сегодня похоронили. Кто-то отказывается по финансовым причинам - процедуры недешевые.

В среднем в Алматы стоимость бальзамирования от 30 до 70 тысяч тенге, в зависимости от состояния тела, его размера, диагноза, наличия заболеваний, а также того, на какой срок нужно сохранить тело. Бальзамирование бывает четырех типов – поверхностное – когда наносят специальные формалиновые маски на лицо и тело. При местном бальзамировании раствор формалина вводят при помощи инъекций, делают множество проколов в теле и вводят раствор шприцом. Полостное бальзамирование обычно проводится после вскрытия. Внутренние органы изымаются, консервируются в формалине и возвращаются обратно в тело. Самый распространенный способ в таком жарком климате как у нас – артериальное бальзамирование, при котором раствор вводится в артерию, подключаясь к кровеносному кругу, кровь вытекает, а раствор заливается внутрь. Это позволяет лучше всего сохранить тело.

– Снятся ли Вам люди, которых Вы готовите к прощанию?

– Нет. Все, что я делаю на работе, остается на работе. Конечно, иногда бывают тяжелые случаи, переживаю, когда встречаются среди умерших молодые люди или дети. Я научилась абстрагироваться. Это важный навык в нашей работе: уметь отделять свое эмоциональное состояние от профессионального долга. Иначе просто не выжить.

– Чему, на Ваш взгляд, нас учат мертвые?

- Я раньше не понимала эту фразу "мертвые учат живых". Но за эти годы изменилась вся моя вселенная, поменялись ценности: я никого не осуждаю, не обижаюсь, умею прощать. Я научилась любить жизнь по-настоящему и каждый день наслаждаюсь им, и учу этому своих близких. Ведь мы не то что не знаем, что будет завтра – мы не знаем, что будет через час. Я видела, как люди умирают за завтраком неожиданно, в 23 года. Мне 36, я православная, но раньше я никогда не соблюдала пост, а в этом году что-то щелкнуло. Пост для меня – не страдание, а путь. Я отказалась от вредных привычек, стала больше времени проводить с родными, научилась останавливаться и даже отдыхать, хотя бы полчаса. А раньше все время бежала куда-то.

Мертвые учат нас ценить жизнь. Остановиться. Обнять родных. Не обижаться по пустякам и не судить, помогать, любить и не бояться. Мертвые напоминают нам, что все временно – и боль, и радость, и ссоры, и победы. А самое важное – это любовь, только она остается. И если ты можешь сделать добро – сделай. Все остальное рассудит Всевышний.