Справедливо ли правило недействительности обеспечения вследствие недействительности основного обязательства

Недействительность основного обязательства влечет недействительность обеспечивающего его обязательства. Это правило, ставшее в отечественном гражданском праве аксиомой или даже догмой, изложено в норме ч.3 статьи 292 ГК Республики Казахстан.

Однако насколько это устоявшееся представление о последствиях недействительности основного обязательства справедливо? Нет ли необходимости в его пересмотре?

Недействительность как последствие недействительности

Суть рассматриваемого правила проста: если по какому-либо основанию основное обязательство признано недействительным, то автоматически признается недействительным и обеспечение (залог, гарантия, поручительство и др.).

С точки зрения закона не имеет значения, что послужило основанием для недействительности сделки – порок формы, воли или иные обстоятельства – недействительность основного обязательства всегда влечет недействительность обеспечивающего его обязательства. Недействителен основной договор – значит, недействительно и обеспечение.

Данная формула выведена из сформировавшегося представления о способах обеспечения исполнения обязательств (залоге, гарантии, поручительстве и др.) как имеющими акцессорный (зависимый) характер от основного обязательства.

Эта зависимость заключается в следующем: нет долга – нет обеспечения.

Выглядит вполне логично и обоснованно. Как можно считать действительным обеспечение, если основное обязательство недействительно?

Плохо для кредитора, хорошо для недобросовестного обеспечителя

Однако на практике подобная зависимость имеет негативные последствия.

Прежде всего, правило ч.3 статьи 292 ГК РК подрывает уверенность кредитора в возврате долга по основному обязательству. Его положение становится уязвимым в том, что с признанием основного обязательства недействительным он утрачивает правовую возможность вернуть хотя бы часть долга за счет обеспечения.

Это наглядно можно проиллюстрировать на примере споров, связанных с заимствованием денег.

Признание недействительным договора займа влечет недействительным соглашения об обеспечении. Так, если возврат займа обеспечивался залогом или гарантией, с признанием недействительным основного договора – договора займа – кредитор утратит права по договорам залога и гарантии, так как они гарантированно будут признаны недействительными.

Вторая проблема связана с тем, что недействительность обеспечения в виде залога создает условия для оспаривания прав у последующих приобретателей заложенного имущества. К сожалению, конструкция добросовестного приобретателя на практике у нас не работает, поэтому высока вероятность того, что недействительность договора залога повлечет по цепочке недействительность всех последующих сделок по отчуждению предмета залога. Это создает неуверенность у участников имущественного оборота в сохранении за собой права собственности, негативно сказываясь в целом на стабильности гражданского оборота.

Наконец, нельзя не отметить, что правило о недействительности обеспечения вследствие недействительности основного обязательства создает условия для злоупотребления недобросовестными участниками.

Практикующие юристы знают: если задаться целью оспорить обеспечение, первое, что пытаются сделать – найти изъяны в основном обязательстве. Удастся оспорить основное обязательство – гарантированно удастся признать недействительным и договор обеспечения.

Сказанное отчетливо проявляется в отношениях, связанных с возвратом банковского займа. Оспаривание обеспечения, в том числе через оспаривание договоров банковского займа – настоящий бич кредитования в стране.

По моим наблюдениям каждый второй-третий иск, предъявляемый к банкам, тем или иным образом связан с оспариванием сделок по обеспечению и договорам финансирования. В лучшем случае взыскание долгов по кредитам, восстановление нарушенного права кредитора продлится месяцами и годами, в худшем – оборачивается потерей обеспечения и невозвратом долга.

Для кредитора проблема усугубляется в случаях, когда обеспечение предоставлено третьим лицом, то есть не самим должником по основному обязательству. В такой ситуации кредитор не сможет предъявить третьему лицу даже требование о возврате долга по основному долгу в порядке двусторонней реституции.

Вместо недействительности – обеспечение реституции

В этой связи представляется, что назрела необходимость отказаться от действующего правила о последствиях недействительности основного обязательства для обеспечивающего его обязательства.

Недействительность основного обязательства (основного договора) не должна влечь за собой недействительность обеспечивающего его обязательства (договора обеспечения). В этом случае зависимое обязательство должно считаться обеспечивающим возврат имущества, полученного по основному договору (если такой возврат следует как результат признания основной сделки недействительной). Такая трансформация должна осуществляться в силу закона, без внесения соответствующих изменений в условия обеспечения.

Предположим, залог недвижимости, предоставленный третьим лицом, обеспечивает возврат банковского займа. Впоследствии по каким-либо причинам договор банковского займа признается недействительным и по правилам двусторонней реституции стороны должны вернуть друг другу все полученное по сделке – банк должен вернуть полученные от заемщика суммы вознаграждения, а заемщик – сумму банковского займа (сумму основного долга). Однако у заемщика эта обязанность возникает не в силу договора банковского займа (договор банковского займа, равно как и обязательство, вытекающее из него, признан недействительным), а в силу реституции как последствие недействительности сделки.

Так вот, предложение сводится к тому, что с признанием договора банковского займа недействительным нельзя будет считать договор залога автоматически недействительным. Будет считаться, что теперь залог обеспечивает не обязательство по возврату банковского займа с начисленным вознаграждением, а обязательство должника вернуть в порядке реституции полученное от банка – сумму банковского займа.

Таким образом, кредитор не утратит право залога. Из его стоимости он будет иметь возможность удовлетворить право требования по возврату в порядке реституции полученного по признанной недействительной основной сделке.

Усиление обеспечительной конструкции

Какие положительные последствия может иметь предложенный подход?

Во-первых, это усилит правовые гарантии защиты интересов кредиторов. Правовые гарантии заключаются в том, что кредиторы могут рассчитывать на исполнение своих требований, на восстановление своего нарушенного права даже при наличии пороков в основном договоре.

В конце концов кредитор ведь вступил в сделку по основному обязательству (предоставил деньги взаймы, поставил товар, выполнил услуги и т.д.), будучи уверенным в том, что в случае неисполнения должником по основному обязательству он получит удовлетворение своего требования из обеспечения.

Предлагаемое правило не будет ущемлением интересов залогодателей, гарантов, поручителей, поскольку пределы их юридической ответственности (в широком смысле) перед кредитором в случае неисполнения основного обязательства не увеличиваются – гаранты и поручители отвечают в том же объеме, оговоренном в гарантии, поручительстве, а залогодатель – в пределах стоимости предмета залога.

Иными словами, если они уже согласились отвечать за возврат долга основным должником, то для них не должно иметь принципиального значения, в какой юридической форме облечен этот долг – как исполнение основного обязательства или возврат долга в порядке реституции. И в том, и другом случае мы имеем дело с обязанностью возвратить имущество, то есть с долгом. Такая обязанность возникает или из основного обязательства, или из обязательства по реституции. В обоих случаях долг есть долг, за него обеспечители (залогодатель, гарант, поручитель) и отвечают.

Во-вторых, предложение направлено на усиление институтов обеспечения – залога, гарантии, поручительства и т.д. Вряд ли можно говорить о надежности обеспечения, если его действительность находится в прямой и безусловной зависимости от действительности основного обязательства.

В условиях наличия риска оспаривания обеспечения вследствие оспаривания основного обязательства (основного договора) возникает правовая неопределенность юридической судьбы обеспечения.

Между тем залог, гарантия, поручительство должны нести свою обеспечительную функцию независимо от действительности основного обязательства.

В-третьих, отказ от правила о недействительности обеспечения по причине недействительности основного обязательства будет способствовать стабильности гражданского оборота.

То, что происходит сейчас с практикой оспаривания сделок – это полнейшая неопределенность, неуверенность участников имущественных отношений в том, что принадлежащее им имущество не отберут в результате признания сделок недействительными. Оспариваются сделки многолетней давности, последующие сделки с истребованием имущества независимо от добросовестности приобретателя. Эта картина складывается также и по сделкам, по которым приобретается имущество, ранее составляющее предмет залога.

Правило ч.3 статьи 292 ГК – это, конечно, не единственная причина нестабильности гражданского оборота, но, тем не менее, вносящее свою лепту в формировании общей картинки плачевного положения с защитой права собственности в стране.

Ослабление акцессорности обеспечения – общий тренд

Изучение международного опыта показывает, что предлагаемый подход к регулированию отношений обеспечения характерен для некоторых зарубежных правовых систем.

К примеру, примечателен опыт развития института обеспечения в Российской Федерации, где долгое время и наука гражданского права, и гражданское законодательство исходили из четко выраженной зависимости обеспечительного обязательства от основного. ГК РФ изначально содержал то же самое правило о прямой зависимости действительности обеспечения от действительности основного обязательства, что содержится ныне в норме ч.3 статьи 292 ГК РК. Согласно ранее действовавшей редакции ГК РФ недействительность основного обязательства, по общему правилу, влекла недействительность обеспечивающего его обязательства.

Однако реформирование российского гражданского законодательства 2015 года ослабило акцессорность обеспечительного обязательства. В результате теперь при недействительности соглашения, из которого возникло основное обязательство, обеспеченными считаются связанные с последствиями такой недействительности обязанности по возврату имущества, полученного по основному обязательству (п.3 статьи 329 ГК РФ).

Сделано это было с целью устранения правовой неопределенности относительно судьбы обеспечительных обязательств, усиления доверия в гражданском обороте и защиты интересов кредиторов.

Тем самым в российском гражданском праве наметился отход от концепции строгой зависимости обеспечения от основного обязательства.

Концепция независимости обеспечения от действительности основной сделки прослеживается в некоторых международных источниках.

Например, Конвенция ООН о независимых гарантиях и резервных аккредитивах 1995 года исходит из принципа независимости гарантии от основного обязательства. Как следствие, действительность обязательства гаранта перед бенефициаром не зависит от действительности основной сделки (статья 3 Конвенции).

Этому же принципу следуют Унифицированные правила для гарантий по требованию (Публикация Международной торговой палаты № 758, в редакции 2010 года).

Зависимое обязательство уже не такое зависимое

Отход от правила о недействительности обеспечительного обязательства в случае недействительности основного обязательства может вызвать несогласие у приверженцев концепции строго акцессорного (зависимого) характера обеспечения.

Однако казахстанский законодатель уже отступил от данной концепции, допустив предъявление кредиторами требований к гарантам, поручителям и вещным поручителям даже в случае банкротства основного должника.

Дело в том, что акцессорность (зависимость) обеспечения от основного обязательства характеризуется не только зависимостью действительности обеспечения от действительности основного обязательства, но и тем, что с прекращением основного обязательства следует прекращение обеспечения, если иное не предусмотрено законодательными актами (ч.4 статьи 292 ГК РК). Поскольку ликвидация основного должника вследствие банкротства влечет прекращение основного обязательства, до недавнего времени считалось, что с банкротством должника по основному обязательству автоматически должно прекращаться и обеспечение (гарантия, поручительство, залог).

Однако ситуация изменилась с внесением поправки от 27 декабря 2019 года в норму ч.4 статьи 110 Закона РК "О реабилитации и банкротстве", суть которой сводится к тому, что при банкротстве должника по основному обязательству кредитор сохраняет право требования по гарантии, поручительству и залогу, предоставленному третьим лицом.

Другими словами, с прекращением основного обязательства вследствие банкротства должника обеспечение не прекращается. Это, разумеется, не вписывается в концепцию акцессорности (зависимости) обеспечительного обязательства от основного.

Тем самым можно утверждать, что казахстанский законодатель отходит от незыблемости постулата о строгой зависимости обеспечения от основного обязательства (на мой взгляд, совершенно оправданно).

Предложение о сохранении обеспечения для удовлетворения реституционных требований в случае недействительности основного обязательства укладывается, таким образом, в рамки обозначенного подхода.

Итак, недействительность основного обязательства не должна влечь за собой недействительность обеспечения; последнее должно считаться как обеспечивающее требование кредитора по возврату имущества в качестве последствия недействительности основного обязательства. Это правило следует закрепить в ч.3 статьи 292 ГК РК.

Можно с уверенностью сказать, что такой подход диктуется потребностью участников гражданского оборота в создании надежной обеспечительной конструкции и в целом направлено на защиту кредитора от попыток недобросовестного разрушения механизма обеспечения исполнения основного обязательства.